многие из них тоже стали сильно мучиться, и было видно, что это переносить им очень неприятно и тяжело. Я увидел, как у них напряглись на шее жилы и стала лопаться кожа и кровь струилась по их шеям, от такого внутреннего напряжения, которое они испытывали, вдыхая запах сгоревшей жертвы. Но в тоже время, если те, кто был в куполе, даже шевелились и сильно ворочались и стонали, то у этих не было ни стонов, ни лишних шевелений, они все равно, скрипя зубами, продолжали петь эту песню и раскачивались в такт этой песне с закрытыми и поднятыми вверх глазами.
Я продолжал оставаться на этой площадке, потому что с нее хорошо было видно весь город и все шпили, и башни и главное, самую большую, главную, центральную башню города. И еще потому, что мой собеседник не повел меня дальше, а остановился здесь, недалеко от людей в круге и продолжал расхваливать свой город. Я его уже давно не слушал, потому что он не видел, или не хотел видеть всего того, что тут творилось.
Когда я посмотрел на главную башню, то увидел там, на небольшой площадке, стояло несколько человек. Они тоже были в длинных одеждах, но отличались от людей в кругу. Они не образовывали никакого круга, а просто стояли на верху ба