Не надо сказок к писанию.
это не сказка, а басня. Могу перефразировать на современность.
Пастор и отступник.
У сильного всегда бессильный виноват:
Тому в Инвиктори мы тьму примеров слышим,
Но мы Писание не пишем;
А вот о том как в церкви говорят.
отступник в жаркий день зашел в церкву напиться;
И надобно ж беде случиться,
Что около тех мест голодный рыскал полк, служителей, которые от мира убежали.
Увидели приличного такого, и лица сразу же улыбки все понадевали.
И жертву видит полк, на добычу стремится;
Но, делу дать хотя законный вид и толк,
Кричит: «Как смеешь ты, наглец, нечистым рылом
Здесь чистое мутить питье Мое!
За дерзость такову
Я голову с тебя сорву». —
«Когда светлейший служащий позволит,
Осмелюсь я донесть, что я когда ходил сюда,
то десятины справно сеял, и жертвовал на здание любя,
пока не разорился почему-то, и не смотря на то, что пожирающему рот я закрывал,
он всё же всё мое пожрал, и я подумал: где же Бог, который должен был меня благословить?
И я ушел искать Его повсюду.
И вот зашел я в жаркий день попить,
От господина пастора мне надобно воды,
И гневаться напрасно он изволит:
Питья мутить ему никак я не могу». —
И пастор вдруг вскипел:
«Поэтому я лгу!
Негодный! слыхана ль такая дерзость в свете!
Да помнится, что ты еще в запрошлом лете
Мне здесь же как-то нагрубил:
Я этого, приятель, не забыл!» —
«Помилуй, я в разъездах годы проводил, и здесь я только тот час появился», —
отступник говорит. «Так это был твой брат». —
«Нет братьев у меня». — «Так это кум иль сват
И, словом, кто-нибудь из вашего же роду.
Вы сами, ваши жены, ваши родичи,
Вы все мне зла хотите
И, если можете, то мне всегда вредите,
Но я с тобой за их разделаюсь грехи». —
«Ах, я чем виноват?» — «Молчи! устал я слушать,
Досуг мне разбирать вины твои, щенок!
Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».
Сказал — и в темный зал отступника сволок.
Там вытряс все карманы, и тихонько вышвырнул его.
Мораль сей басни такова -
ты пристегни свои карманы, и не суйся в те места.