более всего удивляет реакция Сандея он воспринимал оды в свою честь как норму , по крайней мере не возражал против диферамбов в свою честь
Он НИКОГДА — подчеркиваю: НИКОГДА! — не только не возражал против дифирамбов в свою честь, но и принимал их, всем своим видом поощряя других делать то же самое. И еще не упускал случая бахвалиться — к примеру, восторженно хихикая, любил рассказать о том, какой прием ему устроили там-то и там-то, сколько книг и сколько кассет с его проповедями продали в такой-то поездке (а книги проповедника N, понимаешь, лежали рядом и их никто не брал), не говоря уже о том, что постоянно ставил в пример только себя, любимого. Вот это нарочитое бахвальство и показная самовлюбленность вносили жуткий, резчайший диссонанс в восприятие его окружающими, настораживали, заставляли сомневаться в его искренности. Мне всегда было как-то досадно, неловко, стыдно за него самого. Первое время многие, кто это видел, думали, что это такая вот искренняя бравада по молодости, и искали оправдание — уж очень парень был хорош и обаятелен поначалу, в первые годы. Но со временем эта черта в нем усиливалась и стала просто отвратительной, так что стало ясно, что это не "издержки молодости", а свойство его второй — волчьей — натуры, которую в свое время подметил и замечательно описал Борис Грисенко.
Хочу заметить, что эта вторая натура, в принципе, есть в каждом человеке. Но верующий тем и отличается, что, имея Духа Святого, распознает в себе проявления этой "волчьей натуры" и распинает ее на кресте, а Сандей холил и лелеял ее, дал ей зеленый свет в своей жизни, не боролся с ней и не распинал ее, а культивировал, взращивал.
Сегодня мы наблюдаем обильные плоды, выросшие в результате такого вот кропотливой работы по духовному селекционированию.