Песнь псов

.

Под вой осени,

Под гром голода,

Забудем как утро русское молодо,

Заутро ужасом будем скошены.

Вот двое псов —

Воют по восемь часов в истошь голосов.

Не поможет засов

От острых голодных басов.

— Два

Пса:

Косая,

Голован.

— Рьян, рьян, рьян я, зол, гол.

— Люта, люта, люта я, зла, зла, зла.

Зол

Лай —

Край

Всех зол.

Под вой ветра,

Под гром и хоры погромные голода,

Третия резкая песнь — взыв серебряный сеттера

Из сердца, которое молодо.

.

Январь 1918

(Тихон Чурилин)

Почему-то этот день запомнится
Зачеркнет тетрадный клеток плен
Все вопросы станут не серьезными
И на все готов один ответ

Рыдать, рыдать, рыдать

.

С полуночным боем на пороге

Поджидать кладбищенские дроги.

О новопреставленном молчать,

Колокольцем шествие встречать.

Перед серебрящимся престолом

Взмахивать распятием тяжелым.

Изнывать под крепом и парчой,

Чуть дышать над копотной свечой.

Отгонять рокочущие тени,

Возносить глухие песнопенья.

Слушать громовой органный рев,

Панихидный гул колоколов.

Обходя разверстые гробницы,

С пастырем и служкою тащиться.

Из-за спин, косясь, дрожа тайком

Взглядывать на труп, что незнаком.

Под зловещею луной над ямой

Леденеть, давясь от фимиама.

Клясть былое, повалившись в грязь,

Обо всем в беспамятстве крушась.

Мучиться пережитым. В бессилье

Покаянно припадать к могиле.

Чёркать завещанье, утра ждать.

И рыдать, рыдать, рыдать, рыдать.

Голос  говорил  внут-
ри.
Слух  его  поймал  во 
мне.
Я  шагну  к  тебе  -  встре-
чай.
И  глазам  моим  свои
дай.
Дождь  бежит.  Нас  дог-
нал.
Как  с  дождем  дружить  -  ты 
знал.
Зонт  открыл.  Капель
стук.
Слышишь  ты?  -  Шум,
звук.
Соберу  дождь  и  голос
твой.
Ты  меня  плащем  при-
крой.
Станем  силуэтами
здесь.
Не  бойся  -  мы  у  нас
есть.

Помолись обо мне, мой друг,
Помолись, когда я в дороге,
Чтобы где-то когда-то вдруг
Я совсем не забыл о Боге.

Ничего нет! Есть только слова и память,
Что держит меня взаперти.
Ничего нет! И все, что было между нами -
Настоящее одно лишь слово: "Прости".

И не важно: кто прав, кто виноват - я уже не хочу к тебе назад.
Я знаю, кто ты, знаю кто я - теперь точно.


Я независимая! Я независимая!
Я независимая от тебя.
Я независимая! Я независимая!
Я независимая от тебя.

Вот опять окно,

Где опять не спят.

Может - пьют вино,

Может - так сидят.

Или просто - рук

Не разнимут двое.

В каждом доме, друг,

Есть окно такое.

Не от свеч, от ламп темнота зажглась:

от бессонных глаз!

Крик разлук и встреч -

Ты, окно в ночи!

Может, сотни свеч,

может, три свечи...

Нет и нет уму

Моему покоя.

И в моём дому

Завелось такое.

Помолись, дружок, за бессонный дом,

За окно с огнём!

М. Цветаева

Радио. Дочка. Точка. Тире. Дочка...
- ты слышишь меня?
Скальп!!! - Кто сказал скальп???!!
Уйдите!! Убью!! У меня семья!!!

- Алё, База, алё, это я, 37.
Мы здесь во льдах застряли,
Как бы мне дозвониться домой?

Да я понимаю что нельзя,
Диспетчер, милый,
Да, конечно, у всех семья,
Да, нас много на этой льдине....


Дочка, милая, ты пойми, у меня ж детишки,
Я им год весь обещал прочитать про Мышку,
Прочитать про Новый Год, и про бабку с репкой,
Деньги месяц я копил, на сеанс с розеткой.

А ты мне тут говоришь: "Связи нет, нет будет"
- Как же можно так с людьми, мы же в море служим,
Здесь у нас шторма и льды, ветры и тайфуны,
Ты давай, меня пойми, подключи к любимым...

Слава Богу за все. За рассвет и закат

И за полные чаши прохладных озер,

За сверкающий в небе ночном звездопад,

За дыханье весны. Слава Богу за все.

Слава Богу за все. За простой черный хлеб,

За румяный калач и за липовый мед,

За уставшему путнику данный ночлег,

За полуденный зной. Слава Богу за все.

Слава Богу за все. За хороших друзей,

За врагов, налетающих, как воронье,

За улыбки счастливые наших детей,

За болезни и скорбь. Слава Богу за все.

Слава Богу за все. За сердечный покой

И на мокром лице капли радостных слез,

За источник с живой благодатной водой,

За святую Любовь. Слава Богу за все.

(Василий Мазур)

Нет, моей песней не стало отчаянье,
безнадежность не стала песней моей:
ты проходишь, позванивая ключами
от заветных дверей. 
Дверь любви под легкими пальцами дрогнет, 
распахнется - и светом ударит в лицо, 
а за ней твоим локоном вьется дорога, 
пыль сияет под солнцем драгоценным венцом. 
Дверь разлуки трогаешь осторожно, 
удержать пытаешься ее распах. 
Там то же солнце в пыли дорожной 
и травы, танцующие на холмах. 
Дверь смерти словно пристыла к порогу. 
Ты удержишь крик, но уронишь ключ - 
не бойся, открой: там снова дорога, 
и солнце, видишь, выглянуло из туч, 
и по каждой дороге, дробясь и множась, 
отражаясь в неверном зеркале слез, 
я иду - все дальше, все больше на себя похожий, 
туда, где к солнцу перекинут мост. 

Аше Гарридо

Я навсегда останусь деревенским.

Мне всё там мило, пашня, лес и пруд,

Где на заре сидишь закинув леску

И забываешь про тяжёлый труд.

Там труд не в труд, всё лето полуголым

с лапатой или гдето косишь луг.

Мне по душе сады за частоколом

И тихая задумчивость старух.

САМОВОСХВАЛЕНИЕ МАТЕМАТИКА

.

Это я описал числовые поля,

Анатомию точки, строенье нуля,

И в свои я таблицы занес

Подлеца, и пчелу, и овес,

И явление шерсть, и явление соль,

И явление летающую моль,

Я придумал число-обезьянку

И число под названием дом.

И любую аптечную склянку

Обозначить хотел бы числом.

Таракан, и звезда, и другие предметы —

Все они знаменуют идею числа.

Свечи, яблоки, гвозди, портреты —

Все, что выразить в знаках нельзя.

Мои числа — не цифры, не буквы,

Интегрировать их я не стал:

Отыскавшему функцию клюквы

Не способен помочь интеграл.

Я в количество больше не верю,

И, по-моему, нет величин;

И волнуют меня не квадраты, а звери, —

Потому что не раб я числа, а его господин.

(Николай Олейников)

"Без звонка не входить" -

Хорошо, так и быть,-

Я нормальные не

Уважаю вполне.

Но когда это не -

Приносить-распивать,-

Это не - не по мне,

Не могу принимать!

Вот мы делаем вид

За проклятым "козлом":

Друг костяшкой стучит -

Мол, играем - не пьем.

А красиво ль - втроем

Разливать под столом?

А что - лучше втроем

Лезть с бутылкою в дом?

Ну а дома жена -

Не стоит на ногах,-

И не знает она

О подкожных деньгах.

Если с ночи - молчи,

Не шуми, не греми,

Не кричи, не стучи,

Пригляди за детьми!..

Где же тут пировать:

По стакану - и в путь,-

А начнешь шуровать -

Разобьешь что-нибудь.

И соседка опять -

"Алкоголик!" - орет,-

А начнешь возражать -

Участковый придет.

Он, пострел, все успел -

Вон составится акт:

нецензурно, мол, пел,

Так и так, так и так;

Съел кастрюлю с гусем,

У соседки лег спать,-

И еще - то да се,-

Набежит суток пять.

Так и может все быть -

Если расшифровать

Это "Не приносить",

Это "Не распивать".

Я встаю ровно в шесть -

Это надо учесть,-

До без четверти пять

У станка мне стоять.

Засосу я кваску

Иногда в перерыв -

И обратно к станку,

Даже не покурив.

И точу я в тоске

Шпинделя да фрезы,-

Ну а на языке -

Вкус соленой слезы.

Покурить, например...

Но нельзя прерывать,-

И мелькает в уме

Моя бедная "мать".

Дома я свежий лук

На закуску крошу,

Забываюсь - и вслух

Это произношу.

И глядит мне сосед -

И его ребятня -

Укоризненно вслед,

Осуждая меня.

переоценивайте ценности

недооценивайте гадости

живите словно не на сцене и

разденьтесь ко взаимной радости

но не ходите в темный угол и

заброшенку прошловековую

а вдруг там я с глазами-углями

недобро лязгаю оковами

промаршируйте всё парадами

вам добрый день спокойной ночи

а я останусь где-то рядом и

как будто в тень уйду в тенёчек

Кто сказал, что нет Чудес?
-
Кто сказал, что нет Чудес?
Я их всюду вижу –
Холм, река, поляна, лес,
Аист сел на крышу!

«В Краматорске пришла к магазину собака,

а на ошейнике записка: «Если вы нашли эту собаку,

значит, нас уже нет в живых».

(Газета «Сегодня» 27 августа 2014г.)

Всему живому Гражданской войны 2014

года посвящаю...

Если нашу вы нашли собаку,

значит, нету нас уже в живых.

Значит, нас убили в этой драке.

Значит, мы в просторах синевы.

Нам теперь все видно и понятно.

Помогите, незнакомцы, псу.

На боку его коричневые пятна

и заметный шрамик на носу.

Пес не знает, что АТО в разгаре.

Втягивает запахи войны.

Ищет нас усталыми глазами и боится

грозной тишины.

Стала родина раздольем проходимцев.

Стала не родной родная речь.

Помогите нашему любимцу,

если нас не удалось сберечь.

(Сергей Потимков.)

мы стоявшие у турникета

и аскавшие пятачки

износили свободы кеды

откололи свои значки

быстро выросли а не умерли

наплодили систем и схем

люди прибыли люди убыли

кто никем был тот стал кто кем

из веселого наглого шкета

вырос гнусный седой нахал

я ходил вчера к турникету

мне не дали и я б не дал

ДАВИД

Певец-пастух на подвиг ратный

Не брал ни тяжкого меча,

Ни шлема, ни брони булатной;

Ни лат с Саулова плеча;

Но, Духом Божьим осенённый,

Он в поле брал кремень простой -

И падал враг иноплемённый,

Сверкая и гремя бронёй.

И ты - когда на битву с ложью

Восстанет правда дум святых -

Не налагай на правду Божью

Гнилую тягость лат земных.

Доспех Саула ей окова,

Саулов тягостен шелом:

Её оружье - Божье слово,

А Божье слово - Божий гром!

Алексей Хомяков, 1841

Молитва.

Господь Всемогущий, Начало начал,

Отец наш Великий небесный.

Ты каждому действию час назначал,

Тебе любой грешник известный.

Взываю с мольбою,  услыш и прости

Мои пред тобой прегрешенья.

И истинный путь помоги мне найти,

Дай грешному мне утешенье.

А я не знала, Что не вылечить временем, Не укрыть снегопадами В моём сердце печаль. А я не знала, Что любовь моя прежняя Оживёт так негаданно, Вновь его повстречав. Я ж его любила, А он меня не простил, Тенью за ним ходила, А он меня не впустил. Ночи ему дарила Нежней, чем розовый шёлк, Я ж его любила, А он меня не нашёл. А он меня не нашёл. Не миновала я Пути неизбежного, Любовалась закатами, Не спала по ночам. А я не знала, Что любовь моя прежняя Оживёт так негаданно, Вновь его повстречав. Я ж его любила, А он меня не простил

Горят костры в садах. В тазах варенье варят.

И осы тут как тут, им страшен едкий дым,

Но запах слив, и груш, и сахара, их манит.

Летят они, а мы, бьём ветками по ним.

Как это далеко. Теперь лишь понимаю,

Что был во всём не прав и осы не причём.

Ах, как люблю её, ту юность - птичью стаю.

И бьёт теперь жизнь нас, не веткой, кирпичом.

Есть дома многоэтажные, На листе - дома бумажные, Есть дома, в которых люди Проживают много лет. И хотите, не хотите ли, Есть казармы, вытрезвители, Есть аптеки, есть театры, Где показывают балет. Припев: Но есть такие дома волшебные, Особо важные для людей, Где побывали мы все, наверное, Где получают отцы детей. Там на всю жизнь называют Верой, Или Мариной, или Петром. И потому в жизни самый первый И самый главный - родильный дом. Есть избушки деревянные, Небоскребы есть стеклянные, Есть дворцы, в которых пусто, И отели, где уют. Бани есть и министерства, Институт, где лечат сердце, Помещенья для капусты, - Но детей там не дают.

Я пришлю тебе осень в обычном почтовом конверте,
Без дождей и туманов, без сырости, горя и слёз.
Я вложу в него щедро осенней листвы разноцветье.
Только ты постарайся принять мой подарок всерьёз.

Улыбнись и подумай: "Какая красивая осень,
Сколько света и красок, как гроздья рябин хороши..."
Отпусти всё плохое, вздохни без обиды и злости,
И приняв неизбежность, почувствуй, как хочется жить,

Наслаждаться покоем, дышать этим воздухом влажным,
Ощущать в листопаде прощания легкую грусть,
Покорившись, понять: увядание вовсе не страшно,
И принять с упоеньем печали рябиновый вкус.

Я пришлю тебе осень в обычном почтовом конверте,
Пару строчек надежды в него постараюсь вложить.
Ты прочтешь их, и сразу поверишь в любовь и бессмертье...
В увядании листьев увидишь желание жить.

"Печаль была гораздо честнее, чем искусственная жизнерадостность, которая была нынче в моде: фальшивый каркас пустоголового оптимизма, которым заслонялось отчаяние, гнездящееся в каждом сердце."
Клайв Баркер. "Откровение".
...
Старею…
Конечно, старею!
Глупею, болею… терплю.
Что раньше умел – не умею.
Что прежде любил – не люблю.

Уже не имеет значенья
Ни скорбной слезы истеченье,
Ни груз недомученных дум.
Вот только б грехов отпущенье…
Да сам себе нравоученье
Читает оглядчивый ум.

И всё ему в чудо –
И ряска
Пруда, что оброс и зарос,
И выводок уток клювастых,
И дятел в подштанниках красных,
И вечер – по-летнему ясный

И тихий,
Как этот погост…

Иосиф Бродский

.

ШЕСТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

.

Так долго вместе прожили, что вновь

второе января пришлось на вторник,

что удивленно поднятая бровь,

как со стекла автомобиля - дворник,

с лица сгоняла смутную печаль,

незамутненной оставляя даль.

Так долго вместе прожили, что снег

коль выпадал, то думалось - навеки,

что, дабы не зажмуривать ей век,

я прикрывал ладонью их, и веки,

не веря, что их пробуют спасти,

метались там, как бабочки в горсти.

Так чужды были всякой новизне,

что тесные объятия во сне

бесчестили любой психоанализ;

что губы, припадавшие к плечу,

с моими, задувавшими свечу,

не видя дел иных, соединялись.

Так долго вместе прожили, что роз

семейство на обшарпанных обоях

сменилось целой рощею берез,

и деньги появились у обоих,

и тридцать дней над морем, языкат,

грозил пожаром Турции закат.

Так долго вместе прожили без книг,

без мебели, без утвари на старом

диванчике, что - прежде, чем возник,-

был треугольник перпендикуляром,

восставленным знакомыми стоймя

над слившимися точками двумя.

Так долго вместе прожили мы с ней,

что сделали из собственных теней

мы дверь себе - работаешь ли, спишь ли,

но створки не распахивались врозь,

и мы прошли их, видимо, насквозь

и черным ходом в будущее вышли.

Бьёт война тебя в центр и околицы
Моя Горловка, моя горлица.
По домам, по деревьям-веточкам
Да по жёнам и малым деточкам.
Бьёт война по надеждам и чаяньям,
Бьёт по душам тупым отчаяньем,
Чтобы стала руина, уродина
Моя Горловка, моя Родина.
Бьёт до смерти, без чести, без меры.
Бьёт за правду и бьёт за веру.
Держит крепко зубами за горлышко
Мою Горловку, моё солнышко.
Но не знает война проклятая -
Ты прекрасна, даже распятая.
Ты пред Господом душами свечка
До последнего человечка.
Мы сроднились хлебами, водою,
Болью общею и бедою.
Страшным часом войны-распятья
Мы донбасские сестры и братья.
Брат за брата стоит стеною,
Не склоняется пред войною.
Жизнь теряем, дома и одежды.
Не теряем любви и надежды.
Свято верим - Донбасс отстроится,
Одеялом садов укроется.
Возродим до последней околицы
Город Горловку. Душу - горлицу.
3 сентября 2014
автор: Ирина Вязова( Быковская

Есть на земле такие места,

Где, если махнуть с небоскрёба или с моста,

То, скорее всего, полетишь не вниз,

а в постоянно меняющемся направлении.

Мне врачуют глаза. Я на ощупь ворчу,

и на ощупь боюсь, и на ощупь шучу,

Свет в слепой голове преломляю в свечу -

будет новый закон преломления!

Мир Сиона упругий теперь, как стопа

Прыгуна в высоту. И моя тропа

Мне твердит на иврите: "Я - твоя судьба!

Собери меня, как кубик Рубика!"

Глупый мозг трещит от нечёткости линз.

Изливаясь на белую гладь страниц,

А точнее, выдавливаясь, как из тюбика...

(Тель-Авив)

М. Мамаев

Привет поэтикам!

немогу удержаца и не высказацца здесь, просто вчера еще раз впала в оцепинение восторга от этого эксклюзивного произведения Леонида Филатога.. вообщето я не люблю стихи слушать, я их лучше сама прочту без побочных интонаций, но в этом случае я для себя сделала замечетельное исключение, чтобы правило стало ярче ) короче говоря ребята, это улёт! там-тебе и образ власти с характерными угразими, если чо в острог, там-тебе и в лице генирала "комитет госбезопасности" коровья морда )), там-тебе и язычество вплетено при помощи прибегания к оккультузму и многие, многие знакомые до боли нюансы..

*  *  *

Верьте аль не верьте,  а  жил  на  белом  свете  Федот-стрелец,  удалой

молодец.  Был  Федот ни красавец, ни урод, ни румян, ни бледен, ни богат, ни

беден, ни в парше, ни в парче, а так, вообче. Служба у Федота -- рыбалка  да

охота.  Царю  --  дичь  да  рыба, Федоту -- спасибо. Гостей во дворце -- как

семян в огурце. Один из Швеции, другой из Греции, третий с Гавай --  и  всем

жрать подавай! Одному -- омаров, другому -- кальмаров, третьему -- сардин, а

добытчик  один!  Как-то  раз  дают  ему  приказ: чуть свет поутру явиться ко

двору. Царь на вид сморчок, башка с кулачок, а злобности в ем --  агромадный

объем.  Смотрит  на  Федьку,  как  язвенник  на  редьку. На Федьке от страха

намокла рубаха, в висках застучало, в пузе заурчало, тут, как  говорится,  и

сказке начало...

Царь

К нам на утренний рассол

Прибыл аглицкий посол,

А у нас в дому закуски --

Полгорбушки да мосол.

Снаряжайся, братец, в путь

Да съестного нам добудь --

Глухаря аль куропатку,

Аль ишо кого-нибудь.

Не смогешь -- кого винить? --

Я должон тебя казнить.

Государственное дело --

Ты улавливаешь нить?..

Федот

Нешто я да не пойму

При моем-то при уму?..

Чай, не лаптем щи хлебаю,

Сображаю, что к чему.

Получается, на мне

Вся политика в стране:

Не добуду куропатку --

Беспременно быть войне.

Чтобы аглицкий посол

С голодухи не был зол --

Головы не пожалею,

Обеспечу разносол!..

.

P.S.

Сама пьеса была написана в 1985 году, оно и чувствуется..

Когда у Филатова спросили почему он вдруг взял и соченил "Про Федота"

то он бравинько ответил:

.

В нашей пишущей стране

Пишут даже на стене.

Вот и мне пришла охота

Быть со всеми наравне!

Не думай о секундах свысока
Наступит время сам поймешь наверное
Свистят они как пули у виска
Мгновения, мгновения, мгновения.

У каждого мгновенья свой резон
Свои колокола, своя отметина
Мгновенья раздают кому-позор
Кому — бесславье, а кому-бессмертие

Из крохотных мгновений соткан дождь
Течет с небес вода обыкновенная
И ты порой почти полжизни ждешь
Когда оно придет, твое мгновение

Придет оно большое как глоток
Глоток воды во время зноя летнего
А в общем, надо просто помнить долг
От первого мгновенья до последнего

Мгновения спрессованы в года
Мгновения спрессованы в столетия
И я не понимаю иногда
Где первое мгновенье, где последнее

Не думай о секундах свысока
Наступит время сам поймешь наверное
Свистят они как пули у виска
Мгновения, мгновения, мгновения… мгновения