Отсталых туч над нами пролетает

Последняя толпа.

Прозрачный их отрезок мягко тает

У лунного серпа.

Царит весны таинственная сила

С звездами на челе -

Ты, нежная! Ты счастье мне сулила

На суетной земле.

А счастье где? Не здесь, в среде убогой,

А вон оно - как дым.

За ним! за ним! воздушною дорогой -

И в вечность улетим!

А. Фет

Нужно.

Нужно.

Нужно кому-то быть нужным.

Нужно

Рыбу делить на ужин,

Нужно

Смеяться до слез и

Совсем всерьез

Верить, что очень важно,

Чтоб корабли бумажные

Из апреля

Ручьем весенним

Через Днепр - до самого моря,

Что горе

Это горе, настоящее горе,

Горевать которое

Тоже вместе,

С детьми малыми,

С кошкою и коровою,

Отбери попробуй -

Порвем в клочья,

И ружья застрелим!

Яблоню кровью врага накормим,

Пусть ползут в земле корни.

Небо мечет на землю молнии,

А мы песни поем,

А мы помним,

Сколько войн было тут,

Сколько войн.

Только съела земля всех воинов.

А мы - с кошкою и коровою -

Рыбу делим семьей веселою.

Мы и горе поделим весело,

И для горя у нас есть песня.

Потому что всегда за ужином

Мы такие друг другу нужные.

(с) пурга 2014

ружьецо-то возьми, ружьецо-то , нажми на курочек —

мы давно не стирали на речке кровавых сорочек,

мы давно не копали, не мяли тяжёлую глину.

в грудь не можешь — зажмурься, дружочек, и выстрели в спину,

в белый свет, в молоко, в золотые медовые дыни...

можно выстрелить так, что никто никогда не подымет.

не подумай, что встану — не встану, и сниться не стану.

серебро в серебре, вот и пули сбиваются в стаю

и летят ледяными скворцами, отпущены сами

то ли нами, птенцами,

то ли нами, отцами.

.

Колокол дремавший

Разбудил поля,

Улыбнулась солнцу

Сонная земля.

Понеслись удары

К синим небесам,

Звонко раздаётся

Голос по лесам.

Скрылась за рекою

Белая луна,

Звонко побежала

Резвая волна.

Тихая долина

Отгоняет сон,

Где-то за дорогой

Замирает звон.

С. А. Есенин

Он долгих двадцать восемь лет,

И двадцать восемь зим к тому ж,

Хранил в себе один секрет

И был в семье примерный муж.

Всё было, вроде, как всегда:

Жена готовила обед…

Но приключилась вдруг беда:

Он взял и вспомнил про секрет.

Под шум и кислый запах щей,

Ворчанье Суженой с утра,

Он вспомнил всё до мелочей,

Как будто было то вчера.

Она сидела у окна,

И мягкий чудный лунный свет

Окрасил в бледные тона

Её прекрасный силуэт.

Струились пряди по плечам,

Скользили змейками на грудь.

И он подумал сгоряча:

Женюсь на ней когда – нибудь!

Он вспомнил всё до мелочей:

Изгибы линий, мягкость губ,

И жар её простых речей,

И за окном огромный дуб.

Сплетенье рук, слиянье тел,

Каскад каштановых волос,

И то, как он её хотел

До исступления, до слёз.

Признаний трепетных поток,

(Как он на ушко их шептал!)

Смешной над ухом завиток,

Что от дыханья трепетал.

Она смотрела на него

Глазами влажными, как ночь.

Слова пьянили, как вино:

-Люблю тебя. Роди мне дочь.

С утра он потерял покой:

То суетился, то скучал.

Потом, закрыв лицо рукой,

Сидел на стуле и молчал.

Жена ворчала, как всегда.

Ругала убежавший суп.

И он отметил, что года

Ей, постаревшей, не к лицу.

Как не идёт ей белый цвет

И пряди крашеных волос…

И целых двадцать восемь лет

Всё как - то было не всерьёз.

(prodolzhenie sleduet)

Вдруг он вскочил, схватил пальто,

Забыл про шапку и носки.

Все двадцать восемь лет – не то.

Все двадцать восемь зим – тоски.

Нашёл тот дом. У дома – дуб.

Взбежал по лестнице стрелой.

Унять бы дрожь с холодных губ,

И трусость гадкую – долой. …

Наверное она сейчас

Пьет чай и кутается в шаль.

И из её прекрасных глаз

Струится тихая печаль.

А, может, принялась вязать?

А может кружево плести?

Так много надо ей сказать,

А главное сказать – прости.

Открыла дверь. В глазах – вопрос.

Ей было снова двадцать лет.

Каскад каштановых волос…

Знакомый сердцу силуэт.

Над ухом – лёгкий завиток,

Как много лет назад – точь в точь…

- Вы не ошиблись? - Нет, не мог.

Вы Аня? - Вера. Её дочь.

- А Аня? - Мамы больше нет.

Кто Вы? Он повернулся вспять:

-Я шёл к ней двадцать восемь лет.

- Она ждала Вас…двадцать пять.

Как закружилась голова!

Как сердце ухнуло в груди!

И вспомнил он её слова

С мольбою: «Ты не уходи!»

Он сгорбился. Поплёлся прочь…

…Сплетенье рук…Слиянье тел…

"…Люблю тебя... Роди мне дочь…"

А он ведь вправду дочь хотел.

Как странно. Ани больше нет.

Заплакал. Бросил в тишину:

- Я буду много – много лет

Любить тебя. Тебя одну.

(Юлия Вихарева)

Я - полынь-трава,

Горечь на губах,

Горечь на словах,

Я - полынь-трава...

И над степью стон

Ветром оглушён.

Тонок стебелёк -

Переломлен он.

Болью рождена

Горькая слеза.

В землю упадёт...

Я - полынь-трава.

****

Информация человечества

Собирается в слово

"Вечность".

Вечен свет,

Если ночь его

Не убьёт.

Вечен мир.

Если смертью

Не разорвёт

Шар земной.

Он прозрачен

И чист,

Как январский снег...

Пожалей его,

Человек.

Пожалей свой дом,

Он частичка твоя,

Сын твой там

Или дочь -

Это тоже земля.

Информация человечества

Обрывается только

Вечностью.

Ника Турбина

"Ибо будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе

учителей, которые льстили бы слуху; и от истины отвратят слух и обратятся к басням. Но ты будь бдителен

во всем, переноси скорби, совершай дело благовестника, исполняй служение твое" (2 Тим.3:4-5) - так говорится в библии, в книге сбора цитат под любой случай жизни! Что же это за книга, что даже ее злейшие притивники - Церковь Антихриста может использовать эту же самую книгу против самих христиан???

Ребята прошу прощения за то что мимо рифмы, послушайте что нам поведал таксист

с красивым сердцем:

---------------------------------------------------------------------------------

Один из таксистов Нью-Йорка написал у себя на странице FB:

Я приехал по адресу и посигналил. Прождав несколько минут, я просигналил снова. Так как это должен был быть мой последний рейс, я думал о том, как уехать, но вместо этого я припарковал машину, подошел к двери и постучал... "Минуточку", ответил хрупкий, пожилой женский голос. Я слышал, как что-то тащили по полу.

После долгой паузы, дверь открылась. Маленькая женщина лет 90 стояла передо мной. Она была одета в ситцевое платье и шляпу с вуалью, как будто из фильмов 1940-х годов.

Рядом с ней был небольшой чемодан. Квартира выглядела так, будто никто не жил в ней в течение многих лет. Вся мебель была покрыта простынями.

Не было ни часов на стенах, не безделушек или посуды на полках. В углу стоял картонный ящик, наполненный фотографиями и стеклянной посудой.

"Вы бы не помогли мне отнести мою сумку в машину?", сказала она. Я отнес чемодан в машину, а затем вернулся, чтобы помочь женщине.

Она взяла меня за руку, и мы медленно пошли в сторону автомобиля.

Она продолжала благодарить меня за мою доброту. "Это ничего", сказал ей я, .. "Я просто стараюсь относиться к моим пассажирам так, как я хочу, чтобы относились к моей матери."

"Ах, ты такой хороший мальчик", сказала она. Когда мы сели в машину, она дала мне адрес, а затем спросил: "Не могли бы вы поехать через центр города?".

"Это не самый короткий путь, быстро ответил я..."

"О, я не возражаю", сказала она. "Я не спешу. Я отправляюсь в хоспис."

....

(prodolzhenie sleduet)

Я посмотрел в зеркало заднего вида. Ее глаза блестели. "Моя семья давно уехала", продолжала она тихим голосом .." Врач говорит, что мне осталось не очень долго."

Я спокойно протянул руку и выключил счетчик.

"Каким маршрутом вы хотели бы поехать?" , спросил я.

В течение следующих двух часов, мы проехали через город. Она показала мне здание, где она когда-то работала лифтером.

Мы проехали через район, где она и ее муж жили, когда они были молодоженами. Она показала мне мебельный склад, который когда-то был танцевальным залом, где она занималась будучи маленькой девочкой.

Иногда она просила меня притормозить перед конкретны здания или переулком и сидела уставившись в темноту, ничего не говоря.

Позже она вдруг сказала: "Я устала, пожалуй, поедем сейчас."

Мы ехали в молчании по адресу, который она дала мне. Это было низкое здание, что то вроде маленького санатория, с подъездным путём вдоль не большого портика.

Два санитара подошли к машине, как только мы подъехали. Они были бережны , помогли ей выйти.

Они, должно быть, ждал ее.

Я открыл багажник и взял маленький чемодан в дверь. Женщина уже сидела в инвалидной коляске.

...

(prodolzhenie sleduet)

"Сколько я вам должна?", спросила она, достав сумочку.

"Ни сколько", сказал я.

"Вы же должны зарабатывать на жизнь" , ответила она.

"Есть и другие пассажиры", ответил я.

Почти не задумываясь, я наклонился и обнял её, она держала меня крепко.

"Ты дал старушке немного счастья", сказала она "Благодарю тебя".

Я сжал ее руку, а затем ушел.. За моей спиной дверь закрылась, Это был звук закрытия еще одной книги жизни ..

Я не брал больше пассажиров на обратном пути. Я поехал, куда глаза глядят погруженный в свои мысли. Для остальных в тот день, я едва мог разговаривать. Что если этой женщине попался рассерженный водитель, или тот, кому не терпелось закончить свою смену? Что, если бы я отказался от выполнения её просьбы, или посигналив пару раз, я затем уехал ?

В конце я хотел бы сказать, что ничего важнее в своей жизни я еще не делал.

Мы приучены думать, что наша жизнь вращается вокруг великих моментов, но великие моменты часто ловят нас врасплох, красиво завернутые в то, что другие могут считать мелочью .

--------------------------------------------------------------------------------

Распустила ивушка
Косы над водой –
Плачет о судьбинушке,
О своей лихой...

Ветер успокаивал –
Пел и обнимал,
Долго уговаривал,
Вдруг, серьёзным стал!

Не всегда всё нежностью
Можно объяснить,
Иногда полезно бы
И построже быть!

Отлетел стремительно,
Издали подул –
Иву неожиданно
В реку окунул!

Вздрогнула! Опешила!
Грусть исчезла вмиг!
Рассмеялся весело
Ветер- озорник...

Улыбнулась ивушка
Тоже над собой
И тряхнула радостно
Мокрою листвой!

Эльвира Рейнке (Zyba)

НЕАКТУАЛЬНЫЙ ЭТЮД

Слышу,как множатся вздохи,
Как разгораются страсти.
Колокол бьёт по эпохе:
Денег ! Удачи ! И -власти !
Вот завертелась потеха !
Алчет делец и бездельник.
И разлетается эхо:
Власти ! Удачи ! И -денег !
С хрупкой судьбой не играйте.
Лучше уроки учите.
Что-то одно выбирайте!
Или молчать предпочтите.
Зелень заманчивых пачек...
Жадность решённых вопросов...
Денег!- кричит аппаратчик.
Власти ! -взывает философ.
Словно над обликом мира
Кем-то погашена свечка.
Всё - и о грубом,и зримом..
А о душе -ни словечка.
Сумрак смешался со светом.
Ложью подёрнулось слово...
...Нам ли участвовать в этом ?
Боже, спаси от такого !
........... Людмила Щипахина

СЕВЕРНАЯ СИРЕНЬ

На Двине отцветает сирень.

Уже зреют подсолнухи где-то.

Но не суетно двинское лето,

И как будто спешить ему лень.

Фонари отдыхают пока.

И прозрачен здесь воздух и светел.

Но тревожно свистит двинский ветер,

И плывут над Двиной облака...

Двинских чаек следы на песке

Вышивают смешные узоры,

И с буксиров сигналят поморы,

Вниз сплавляя плоты по реке.

Гаснет медленно северный день.

Но и ночь здесь исполнена света.

...Середина поморского лета.

На Двине отцветает сирень.

(М. Мамаев)

Ничего не перемелется -
Это раз и навсегда,
Всепрощением не мерится
Кровью ставшая вода.

Как же вы ночами спите?
Как целуете детей?
Как вы на земле стоите?
Как касаетесь Cвечей?

(Игорь Верещинский)

Говорят, что сильные не плачут,

Говорят, им нипочём гроза...

Просто эти люди часто прячут

Красные от слёз глаза...

Говорят, что сильные всё могут,

Жить без тёплых слов и без любви.

Просто эти люди с болью стонут

Там, где нет ушей и болтовни...

Говорят, что сильным всё даётся

Без усилия и без труда...

Просто этим людям удаётся

Всю усталость утаить всегда.

Говорят, что сильным стать не сложно.

Это как умножить два на два...

Говорить, конечно, всё возможно,

Только трудно сильным быть всегда.

Ульяна Бунькова.

В морозном воздухе растаял легкий дым,

И я, печальною свободою томим,

Хотел бы вознестись в холодном, тихом гимне,

Исчезнуть навсегда, но суждено идти мне

По снежной улице, в вечерний этот час

Собачий слышен лай и запад не погас,

И попадаются прохожие навстречу.

Не говори со мной! Что я тебе отвечу?

(Осип Мандельштам)

Я к дому Вашему примчал автомобильно -
На день рожденья Ваш я прибыл пунктуально,
И торт вручил Вам, улыбаясь инфантильно,
И в зал прошёл, где всё шумело карнавально.

Я сел за стол, где было людно и бутыльно,
И всё глазел на Вас - смеялись вы хрустально,
В колье из жемчуга Вы выглядели стильно,
И вдруг я понял, что влюбляюсь в Вас тотально.

Мои соседи гоготали так дебильно,
Так безобразно ели, так шутили сально,
Что посуровел я, напрягся очень сильно,
Но Вы сказали через стол мне: "Всё нормально!".

Потом спросили: "Как Вам пишется? Стабильно?
А не хотите почитать нам музыкально?"
И я кивнул, и стал читать стихи обильно,
Жестикулируя эффектно-театрально.

Иные гости сразу замерли умильно,
Другие кушать продолжали машинально.
Сосед мой справа ухал как-то замогильно,
Сосед мой слева заорал: "Конгениально!".

Вы подошли ко мне, шепнули сексапильно:
"Не уходите, я сегодня уникальна…",
Когда же ночью гости расползлись рептильно,
Вдвоём остались мы, нам стало сексуально.

Вдвоём остались мы - и вспыхнули фитильно,
И зарычал тогда от страсти я брутально,
И обхватил я Вас за талию горилльно,
И потоптались мы с минуту вертикально,

Потом упали за тахту, где было пыльно,
И очень скоро осмелели максимально:
.

Потом мы в ванную пошли, где стало мыльно,
Потом, обнявшись, мы уснули моментально…
А утром Вам я заявил: "Люблю Вас сильно,
И это чувство, уверяю Вас, кристально!

Я не хочу умчать от Вас автомобильно,
Давным-давно я не влюблялся так тотально!
Давайте вместе жить спокойно и цивильно?
Жить хорошо мы будем, даже процветально!".

В колье из жемчуга лежали вы умильно,
И вдруг кивнули мне смущённо-улыбально…
И вновь мы вспыхнули восторженно-фитильно
И счастья крик вдвоём издали эпохально

І ранок був, і дощик моросив.

Вже й дуб ту хустку листям притрусив...

Пора й мені. Пора й мені, пора.

Піски, піски.. і синій плин Дніпра...

і ліс... і шлях... і явір... і криниця...

Куди я йду?!

Хто жде мене без Гриця?

Кричать ключі у небі журавлині.

Кому, і що, й навіщо говорить?

Лягти під лісом так, як ті, з Волині...

І догоріть... І свічка догорить...

Але іду, розмотую дорогу.

Була на прощі, помолилась Богу,

Купила в Лаврі кілька свічечок.

І з-поміж всіх дякових балачок

усе частіше згадую єдину, -

ту найсумнішу втіху, далебі:

комусь на світі гірше, як тобі.

А вже й ті села, як одні могили...

Потроху вже доходжу до Лубен.

Григорівка. Семенівка. Панфили.

Святий Григорій... і святий Семен...

ПРАВИЛО ЖИЗНИ

Хочешь радостно и счастливо прожить,

Научись о невозвратном не тужить,

Научись ничем не раздражаться,

Настоящим полно наслаждаться.

Сердце ненавидеть отучи,

Будущее Богу поручи.

Иоганн Вольфганг Гёте

«Мне нравится, что Вы больны не мной»,

И я, хвала Творцу, не заболела,

Ведь до сих пор незыблем мой покой,

И фармацевт с коллегой не у дела.

Мне нравится, что я сама с собой

Решаю: уходить иль оставаться,

Любить иль ненавидеть летний зной,

Или дождю с забвением предаться.

Я Вам скажу, а Вы не смейтесь зря,

Мы далеки сегодня друг от друга,

Из разных мест нам видится заря,

И Вы не тянете на звание супруга.

Что нужно для чуда? Кожух овчара,

щепотка сегодня, крупица вчера,

и к пригоршне завтра добавь на глазок

огрызок пространства и неба кусок.

И чудо свершится. Зане чудеса,

к земле тяготея, хранят адреса,

настолько добраться стремясь до конца,

что даже в пустыне находят жильца.

А если ты дом покидаешь - включи

звезду на прощанье, в четыре свечи

чтоб мир без вещей освещала она,

вослед тебе глядя, во все времена.

Иосиф Бродский

ЖАРА МОСКОВСКАЯ...
Кочегарка планеты,где дверь отперта...
Воспалённые лёгкие мира.
Кислородная маска у жадного рта
Под зелёным шатром хлорофилла...
Тучный пар оседает водой дождевой.
Душный полдень стучит в перепонки.
Напрядён электричеством волос живой.
Осыпаются искры с гребёнки.
Этот солнечный свет-непомерно велик.
И опасен,как всякий излишек.
Словно вольтовы дуги, и молнии блик,
Или тысячи огненных вспышек!.
Но по этой жаровне брожу невпопад.
И не прячу ни душу,ни тело,
Так,что нервная стрелка прожгла циферблат,
А холодная кровь закипела.
Видно,долго мне будет не страшен мороз,
Не доставит ни муки, ни пыток,-
Если с пальцев, и с губ, и со лба,и с волос
Раскалённый стекает избыток...
(Людмила Щипахина.)

Что-то мне, дружок, не по себе.

Хворь какая-то елозит по нутру,

И не пишется,

а осень на дворе.

А не пишется —

и жизнь не ко двору.

Что-то мой инструмент захудал,

Кроме смеха

И не выжмешь ничего.

То ли как младенчика заспал,

То ли оттого что — ни

кого...

Разве ты, моя флейтисточка, сумей,

Пальчиком по дырочкам станцуй

Что-нибудь такое

Понежней

И пожалобней,

Особенно к концу.

Кроме музыки мне нечего уметь,

Хоть и простенька мелодия моя,

Но умел ее я выводить,

Слез не пряча

И Глагола не тая.

Брал меня Господь

И подносил к губам,

В раны мои

Вкладывал персты

И наигрывал,

И Аз воздам

Этой музыкою

С Божьего

Листа.

.

1973

ВИКТОР ШИРАЛИ

утончонная восточная червоточина вотчиной испорчена

PROAMION

Того во Имя, Кто себя творил

От вечности в творящем действе сил;

Его во Имя, кто нам дал в удел

Любовь и веру, мощь и волю дел;

Во имя Оного, чьи имена

Столь разнствуют, но тайна всем одна:

Докуда досягает глаз иль слух,

Подобье лишь Его встречает дух,

И вдохновенья пламенных крылам

Довлеет тень одна Того, Кто Сам.

И знак Его, один, тебя влечёт

И дале мчит, и сад окрест цветёт;

Утерян счёт, смесились времена,

Безмерность - каждый шаг, нет выси дна...

Что был бы Бог, когда б громаду тел

Извне толкал, вкруг пальца твердь вертел?

Его достойно внутреннее деять

Себя в природе, мир в себе лелеять,

Дабы ничто в нём алчущее жить

Ни сил своих, ни духа не лишить.

И. В. Гёте

Воспою Тебе я новую песнь,
Ты во веки будешь и есть.
Нет другого Бога кроме Тебя,
Ты сущий, славлю Тебя.

А со мной Саваоф, мой покров, и мой щит.
А со мной Адонай, кто пред ним устоит.

И у всех моих врагов на виду,
Я долину смертной тени пройду.
Впереди меня как огненный столб,
Ты сущий, Бог Саваоф.

А со мной Саваоф, мой покров, и мой щит.
А со мной Адонай, кто пред ним устоит.

А со мной Саваоф, мой покров, и мой щит.
А со мной Адонай, кто пред ним устоит.

Очень сильно понравилось вот это:

.

Да или нет

***

Тетка моя Варвара

Выпивала полсамовара,

А дядя Увар —

Самовар.

Пили они, как утки,

Круглые сутки,

Зимою и летом,

И были умны при этом,

А знакомый мне критик,

Знаток всех пиитик,

Писал так много

Об исканиях Бога,

О символизме,

Об эмпиризме,Об Андрееве и вечности,

О Брюсове в бесконечности,

О мифотворчестве Нитче,

Чем больше, тем прытче,

Был признан всем светом —

И был глуп при этом.

Отчего одни глупее,

А другие умнее?

Я тоже пью много чаю

И статьи иногда помещаю,

По разным газетам,

Но умен или глуп при этом,

Ей-ей, не знаю.

Из этих двух положений

В течение года

Искал я исхода,

Пока не встретился с Женей,

Не терпевшей никаких положений

И возражений.

Она мне все объяснила,

Так просто и мило...

Сперва меня обласкала,

А потом сказала: —

«Ты меня любишь, Петя,

Значит, ты самый умный на свете,

А если б ты не любил меня —

Ты был бы глупее любого пня».

И я вполне согласен с Женей

В разрешении моих сомнений.

(Петр Потемкин)

левая нога родилась ёлочка

правая нога спроси у ясеня

в стороны и вперёд руки-палочки

красные мои волосы как листья осенью

тело моё как лето дерево

телесность моя как летейская деревянность

телеология как литература и дендролатрия

птицы моей головы гнёзда бросили

я думаю о своём теле как о детском дереве

на которое залезал и построил там тайный дом

— кто мы?

— дети-мальчики!

— куда мы хотим?

— в дом на дереве!

— когда мы туда хотим?

— да уже никогда.